10 научных понятий, расширяющих сознание

Читатели этого сайта привыкли по большей части получать информацию из первых рук и узнавать что-нибудь новое о нашей вселенной и ее проявлениях. Но иногда мы чувствуем потребность дать вам больше, чем вы рассчитывали. Это один из таких дней. Перед вами десять вещей, на осмысление которых у вас уйдет некоторое время. Но после их осмысления вы уже никогда не будете прежними.

Философский зомби

Вы когда-нибудь могли сказать, о чем думает другой человек? Откуда вы могли это знать? Одно дело предположить, что мы вообще не в состоянии знать чьи-либо мысли; совсем другое дело — предположить, что у человека вообще может не быть мыслей, которые вы могли бы знать.

Философский зомби — это мысленный эксперимент, понятие, используемое в философии, чтобы исследовать проблемы сознания и его отношения к физическому миру. Большинство философов сходятся во мнении, что они на самом деле не существуют. Дело вот в чем: люди, которых вы встречаете в мире, на самом деле похожи на персонажей компьютерной игры. Они говорят так, будто у них есть сознание, но у них его нет. Они могут сказать «ой», если вы их пнете, но они не чувствуют боли. Они просто существуют, чтобы помочь вашему сознанию исследовать мир, но не обладают своим собственным.

Концепция зомби используется в основном для критики физикализма, согласно которому нет ничего, кроме физических вещей, и все вокруг может быть определено исключительно его физическими свойствами. «Аргумент представимого» предполагает, что все представимое возможно, а значит и такие зомби возможны. Сама такая возможность — маловероятная, но допустимая — поднимает все типы проблем, связанных с сознанием, например, следующего рода.

Квалиа

Квалиа — это, говоря простыми словами, объективное переживание другого. Может показаться простым утверждение невозможности точного знания переживаний (опыта) другого человека, но идея квалиа (это множественное число, число единственное будет «квале») выводит это утверждение в раздел сложных.

Например, что такое голод? Мы все знаем, каков голод «на вкус», да? Но можете ли вы быть уверены в том, что чувство голода у вашего друга Александра или Василия будет таким же, как у вас? Мы даже можем описать его как «ощущение пустоты в урчащем желудке». Неплохо, но вот для Александра эта «пустота» будет совсем другой, нежели ваша. Или вот, к примеру, «красный». Все знают, как выглядит красный, но как бы вы описали его слепому человеку? Даже если мы разобьем красный цвет на световые частоты и узнаем, какие из них производят эталонный красный, мы все равно не сможем быть уверены на сто процентов, что Вася или Саша не видят в нем эталонный зеленый.

Здесь начинается странное. Известный мысленный эксперимент с квалиа включает женщину, которая растет в черно-белой комнате, получая всю информацию о мире с черно-белых мониторов. Она учится и постигает все, что нужно знать о физических аспектах цвета и зрения: частоты волн, как глаз воспринимает цвет — все. Она становится экспертом и в конечном счете знает всю фактическую информацию по этим вопросам.

Затем, в один прекрасный день, она выходит из комнаты и впервые видит цвета. В процессе этого она узнает о цветах что-то, чего не знала до этого времени. Но чего? В первую очередь то, каково это — видеть цвет.

Дескриптивистская теория

Британский философ Джон Стюарт Милль в 19 веке изложил теорию имен, которая продержалась много лет — ее суть в том, что смысл имени собственного в том, что это имя несет во внешнем мире. Довольно просто. Проблема с теорией возникла только с теми вещами, которые не существуют во внешнем мире. Предложение «Гарри Поттер — великий волшебник» совершенно бессмысленно по Миллю.

Немецкий логик Готлиб Фреге оспорил этот взгляд своей Дескриптивисткой теорией, согласно которой значения — смысловые содержания — имен являются коллекцией описаний, связанных с ними. С таким объяснением предложение выше обретет смысл, потому что читатель и автор будут иметь в виду нечто вроде «персонаж из поп-культуры» или «вымышленный мальчик, созданный Роулинг», имея в виду Гарри Поттера.

Это кажется простым, но в философии языка — до Фреге — не было различия между смыслом и ссылкой. То есть есть несколько значений, связанных со словом — с объектом, к которому этот термин относится, и тем, каким образом этот термин относится к этому объекту.

Верьте или нет, дескриптивистская теория грешит дырами, которые в ней обнаружились в нескольких последних десятилетиях, в частности, американским философом Солом Крипке в его книге «Именование и необходимость» 1971 года. Взять хотя бы один аргумент (в двух словах) о том, что если информация о предмете именования будет неполной или неправильной, имя может отнестись к другому человеку, о котором информация будет более точной. Возражения Крипке только разожгли костер прений.

Проблема разума-тела

Проблема разума-тела является одним из аспектов дуализма, философии, которая в основном считает, что для всех систем справедлив принцип деления всех вещей на два типа, например, добро и зло, светлое и темное, мокрое и сухое, и что эти две вещи обязательно должны существовать независимо друг от друга и быть равными с точки зрения их влияния на систему. Дуалистические религии предполагают наличие Бога и Сатаны, монистические сводят все к единому божеству или к монаде, плюралистические допускают существование множества богов.

Проблема разума-тела куда проще: в чем связь между телом и разумом? Если дуализм верен, то люди должны быть либо физическими, либо ментальными сущностями, однако мы, кажется, проявляем свойства обоих. Это поднимает ряд проблем, которые проявляются по-разному: являются ли психическое и физическое состояния как бы одним и тем же? Если да, то каким точно? Что такое сознание и как оно отличается от физического тела, может ли существовать за его пределами? Что такое «я» — действительно ли «вы» физически вы? Или «вы» — это ваш разум?

Проблема в том, что дуалисты не могут найти удовлетворительную картину для себя, связав тело и разум воедино, что может вернуть их к концепции философских зомби. Если только не вмешается следующий пункт и не уничтожит всю эту философию.

Аргумент о симуляции

С момента выхода «Матрицы», мы все задавались вопросом: что, если мы живем в компьютерной симуляции? Идея эта невероятно сильная и устраивает всех хотя бы на уровне аргументации. И хотя аргумент «да, это всего лишь фильм» убедил многих, корни идеи фильма берут начало у так называемого аргумента симуляции, который может расстроить многих из вас.

Для начала давайте рассмотрим так называемый аргумент о сне. Во время сна мы не знаем, что мы спим; мы полностью убеждены в том, что сон реален. С этой точки зрения сны представляют собой вершину виртуальной реальности и доказывают, что наш мозг может обманывать себя, думая, что чистый сенсорный вход данных репрезентует нашу физическую действительность, хотя на самом деле нет. Более того, практически невозможно сказать точно, спите вы сейчас — или спите всегда. Теперь давайте подумаем о другом.

По всей видимости, люди жили как вид достаточно долго, чтобы создать компьютерную симуляцию, моделирующую людей с искусственным интеллектом. Информирование искусственного интеллекта о его природе — симуляции — противоречит целям, ведь модель не будет подлинной. Если такие модели и персонажи не будут запрещены, мы однозначно запустим миллиарды таких — для изучения войн, истории, болезней, культур и прочего. Некоторые такие симуляции, если не большинство, также разработают подобную технологию и запустят собственную модель — и так до бесконечности.

Так кто мы на самом деле? Одна коренная цивилизация, которая разовьет эту технологию, или одна из миллиарда симуляций? Конечно, более вероятно, что мы — всего лишь модель.

Синхроничность

Синхроничность — это термин, введенный известным психологом и философом Карлом Юнгом. Он обозначает «значимые совпадения», и Юнга частично вдохновило очень странное событие с участием одного из его пациентов.

Юнг взял за основу идею о том, что совпадения, которые случаются на вид не случайно, могут изначально проявляться в сознании человека, воспринимающего эти совпадения. Один пациент страдал от некой подсознательной травмы, и однажды ночью ему приснился жук — золотой скарабей, большой и редкий такой жук. На следующий день во время сеанса с Юнгом и после описания сна, в окно комнаты ударилось насекомое. Юнг взял его — это был золотой скарабей, весьма редкий для климата этого региона. Он впустил его в комнату, и пока пациент поднимал свою челюсть с пола, подробно описал свою теорию значимых совпадений.

Смысл скарабея в том, что пациент был знаком с его значением — тотем смерти и возрождения в древнеегипетской философии. Он был для пациента символом отказа от старых способов мышления, которые затрудняли его лечение. Однако для Юнга инцидент укрепил идею синхроничности и ее последствий: наши мысли и идеи, даже подсознательные, могут оказывать реальный эффект на физический мир и проявляться в нем способами, которые имеют для нас значения.

Оркестрованная объективная редукция

Вы, наверное, понимаете, что основная направленность многих из этих концепций — это попытка понять природу сознания. Теория «оркестрованной объективной редукции» не отличается от них, но родилась в работах двух независимых друг от друга умных людей с двух разных точек зрения — математической (Роджер Пенроуз, знаменитый британский физик) и анестезиологической (Стюарт Хамерофф, анестезиолог). Они ассимилировали свои работы в объединенную теорию «Orch-OR» после нескольких лет раздельной работы.

Теория представляет собой экстраполяцию теоремы Геделя о неполноте, которая произвела революцию в математике и гласит, что «любая <…> теория, способная выразить элементарную арифметику, не может быть одновременно непротиворечивой и полной». В общем, она доказывает неполноту математики и любой определенной системы в целом. Пенроуз пошел дальше, утверждая, что поскольку математика — это «система», а теоремы вроде геделевской доказуемы людьми-математиками, «неизбежное заключение будет следующим: математики не используют известные процедуры вычислений с целью выяснить математическую истину. Мы заключаем, что математическое понимание — средство, с помощью которого математики делают свои выводы в поисках математической истины — не могут быть сведены к слепым расчетам».

Грубо говоря, человеческий мозг просто не то чтобы выполняет вычисления и расчеты — как компьютер, только быстрее — а делает… что-то еще. То, что ни один компьютер не смог бы повторить, некий «невычислимый процесс», который нельзя описать с помощью алгоритма. В науке имеется не так много вещей, которые соответствуют этому описанию. Например, квантовый коллапс волновой функции.

Принцип неопределенности

Квантовая физика имеет дело с частицами (или волнами, кому как удобнее), которые настолько малы, что даже сам акт наблюдения за ними или их измерения может повлиять на то, что они делают. Такова основная идея так называемого принципа неопределенности, который впервые был описан Вернером Гейзенбергом.

Двойная природа квантов родилась, чтобы объяснить следующее. Если частица проявляется в двух местах одновременно или функционирует как волна в одной точке и как частица — в другой, или появляется и исчезает в принципе — это может быть в порядке вещей на квантовом уровне. Но акт наблюдения или измерения будет влиять на то, что наблюдается в настоящий момент.

По этой причине, хотя мы можем получить точное представление одного состояния квантового объекта (скажем, скорости электрона), средства, которые будут использоваться для выполнения измерений (скажем, выстрел фотоном для перехвата), повлияют на другие его свойства (местоположение и массу), поэтому полная картина состояния этого объекта просто невозможна в принципе, а его свойства становятся неопределенными.

Вечное возвращение

Есть ряд проблем, связанных с космологической моделью Большого Взрыва, не последней из которых является вероятность так называемого Большого Сжатия, согласно которому Вселенную ждет сжатие или тепловая смерть. Одна из теорий, которая может устранить эти проблемы, является теория Вечного Возвращения — которая просто утверждает, что не было никакого начала или конца у вселенной. Она вечна и существовала всегда.

Теория полагается на бесконечное время и пространство. В рамках ньютоновской космологии по крайней мере одним математиком было доказано, что «вечное возвращение» Вселенной представляет собой математическую определенность. Ну и конечно, эта концепция отражена во многих религиях, древних и современных.

Эта концепция занимает центральное место в трудах Ницше и имеет серьезные философские последствия для природы свободной воли и судьбы. Она наваливается бременем на саму суть нашего существования — мы обречены быть привязаны к пространству и времени и испытать всю полноту нашего существования на протяжении вечности. Если, конечно, вы не рассмотрите альтернативные теории.

Легкость

Если концепция Вселенной без начала и конца, в которой одни и те же события повторяются без смысла и без конца, выглядит тяжелой — можно рассмотреть философскую концепцию «легкости», которая в точности противоположна. Во Вселенной, в которой есть начало и есть конец, существование чего-либо абсолютно лишено смысла, поскольку мимолетно и не несет никаких последствий. Такая Вселенная наполнена легкостью и совершенно бессмысленна.

Легкий вариант этой концепции рассмотрел в своей книге «Невыносимая легкость бытия» Милан Кундера. Эту же концепцию одобряет дзен-буддизм и учит радоваться ей. Многие восточные философии учат легкости и стремятся к ней как к форме совершенства и просветления.

В конце концов, вы вправе принять любую точку зрения. А можете не принимать никакую.