Когда мы покончим с болезнями старости?

Согласно Обри ди Грею, тело — это машина. Подобно тому, как классический автомобиль может отметить столетие в отличном состоянии, в будущем мы сможем поддерживать техническое обслуживание клеточных компонентов своего тела, чтобы предотвращать болезни, связанные со старением, и жить долго и здорово.

Ди Грей — соучредитель и главный научный сотрудник научно-исследовательского фонда SENS, а также участник конференции Exponential Medicine при Университете сингулярности — события, посвященного влиянию технологий на здоровье. Например, недорогого секвенирования генома, искусственного интеллекта, синтетической биологии, генной терапии и прочего.

Выступая перед участниками конференции недавно, ди Грей отметил, что самая большая проблема в исследовании старения сегодня заключается не в технологиях, а, скорее, в неправильной расстановке приоритетов и смещении фокуса. Подробности конференции можно найти на SingularityHub.

Большинство подходов к возрастным заболеваниям подразумевает управление симптомами. Все они направлены на увеличение продолжительности жизни и облегчение симптомов, но поскольку лечение мешает тонко настроенным системам организма, проявляются побочные эффекты, и в целом результаты оставляют желать лучшего. Почему?

«Старение — это побочный эффект жизни, в первую очередь», — говорит ди Грей.

Процессы метаболизма дают нам возможность жизни, но также неизбежно повреждают клетки. Механизмы самовосстановления организма не могут успеть за всем. В конце концов повреждения, собранные в процессе жизни, вызывают знакомые всем признаки старения: истончение кожи, замутнение глаз, слабость мышц, болезни сердца и когнитивные нарушения.

Ди Грей известен своими исследованиями в сфере пренебрежимого старения. Пренебрежимое старение — это термин, который используется для описания некоторых животных, которые не отображают признаков старения. Ди Грей уверен, что мы можем использовать биотехнологии, чтобы привести пренебрежимое старение в человеческую жизнь, и по этой причине серьезно верит в SENS, являясь соучредителем фонда.

SENS ориентируется на семь категорий универсальных повреждений, которые способствуют старению. К ним относятся потеря клеток и снижение эффективности замены клеток в мышцах, сердце и мозге; неконтролируемое деление клеток (рак); накопление токсинов, вырабатываемых дефектными митохондриями (клеточными электростанциями); накопление нерабочих клеток; жесткость тканей (вроде артериальных); накопление внеклеточного и внутриклеточного мусора.

Нам предстоит многое узнать о каждой из категорий, но у всех есть что-то общее — они являются натуральными продуктами жизни тела; в малых количествах все они безвредны. Если их разрастание не остановить, накопленный «мусор» станет причиной ряда заболеваний.

Ди Грей утверждает, что мы знали об основных причинах старения на протяжении десятилетий, и спустя много лет исследований мало что изменилось. Теперь задача заключается в том, чтобы использовать накопленные знания и принять меры. Ди Грей говорит, что для каждой из семи категорий старения есть общие процедуры лечения, причем как уже доступные, так и те, что в разработке.

Примеры включают терапию на основе стволовых клеток для обращения вспять потери клеток и лекарства от Альцгеймера для очищения мозга от амилоидных бляшек. Эти области хорошо финансируются, но далеко не все. Организация ди Грея планирует обратиться к забытым областям научных исследований в сфере пренебрежимого старения.

Конечно, борьба со старением — это весьма амбициозная задача. Но у ди Грея есть личные мотивы. Болезни старости универсальны — избавление от каждой из них позволит справиться с заболеваниями в общем. Тем не менее ди Грей столкнулся с рядом противоречий.

В 2005 году MIT Technology Review объявил награду в 20 000 долларов за бумажную работу, опровергающую научные заслуги SENS. Судейская коллегия, назначенная для чтения работ, пришла к выводу, что никто не преуспел в опровержении. Ди Грей убедительно защищал SENS. В целом работа фонда осталась скорее интригующей, чем дискредитированной.

Общий скепсис, в принципе, никого не удивляет.

Даже при том, что прогресс в исследовании возрастных заболеваний дает плоды и показывает перспективы, он идет медленно и встречается с серьезными проблемами. Провалы в клинических испытаниях лекарств от Альцгеймера показали, что они очищают мозг от амилоидных бляшек, но не улучшают познавательную функцию или не особо замедляют деградацию.

Ди Грей говорит, что можно не ожидать впечатляющих результатов, работая только в одной области — нужно работать сразу во всех. Например, в дополнение к бляшкам вне клеток, Альцгеймер, как полагают, берет начало от внутриклеточного белкового мусора. Кроме того, к тому моменту, когда пациенты начинают проявлять поведенческие симптомы, значительная часть мозга уже мертва.

В конечном счете SENS еще нужно многое доказать. Но это уже научная цель. Гипотезы следует изучать и доказывать. Натан Мирвольд, бывший CEO Microsoft и судья Tech Review, красиво это оформил, сказав следующее:

«Мы должны помнить, что все гипотезы проходят стадию, когда один или несколько исследователей сомневаются в идеях других, в то время как самые радикальные идеи оказываются правдивыми. Это отличительная черта научного процесса. Радикальные идеи могут быть правдивыми. Самые знаменательные открытия в науке свершались в виде исключений».

Хотя фонд ди Грея привлекает специалистов научно-исследовательских институтов по всему миру, он также нуждается и в финансировании. Финансирование, а не технологии — то самое узкое бутылочное горлышко.

Многие силы брошены на исследования продолжительности жизни. Все решают эту задачу по-разному. В конце концов однажды движение наберет критическую массу и породит эффективный цикл прорывов. С другой стороны, старение может остаться крепким орешком, который трудно сломать. В течение следующих 30 лет, по мнению не только ди Грея, но и других футурологов, есть 50-процентный шанс, что мы увеличим продолжительность жизни лет на 30. Уже родился ребенок, который проживет 120 лет.

Вряд ли кто-нибудь отметит 200-летие в ближайшие 100 лет, но за эти 100 лет может случиться все. И, скорее всего, случится.